Наблюдая за происходящим в стране (отношением и действиями органов власти), шествиями, митингами и протестами, вспоминаю ролик, в котором довольный и озорной мальчуган завораживающе носится по двору и ритмично наступает на лопату, получая огромное удовольствие от этого чудо-действа. То ли просто дурачится, то ли нет болевого порога, то ли стремится выработать верткость, то ли хочется себя показать, то ли чувствует себя в безопасности, то ли не вполне здоров… Реальность – это всегда продукт ее условий. За что боролись, то и получаем.
Митинги как раз и показывают затяжной, весьма затяжной, ну прямо очень затяжной кризис власти, кризис доверия, кризис социальной справедливости, кризис современности. Смыслы образов противоречат смыслам реальности. Молодежный парадокс к прочему обусловлен туманностью перспектив и слабым ощущением особой заботы государства. Вторая половина 2020 года прошла под активным натиском принятия крайне слабого и формального закона о молодежной политики в РФ (в декабре его приняли), радикально меняющего ее суть.
Закона долгожданного, но имитационного. С коллегами-молодежниками по всей стране обсуждали, разбирали, спорили, давали предложения, добрались с письмом до президента. Но услышаны не были. Главное – государство сняло с себя приоритетную обязанность и ответственность за молодежь, убрав ключевое слово «государственная» из молодежной политики. Государство перестало быть главным субъектом молодежной политики.
Остальные аспекты нового закона также критичны: нет финансовой обеспеченности, нет единой молодежной политики, нет трансформации целеполагания (процессы, а не результаты выступают целями молодежной политики), нет научной обоснованности молодежной политики. Пожалуй, главным достижением закона можно считать увеличение верхней границы возраста молодежи до 35 лет… Всё!
Бороться не столько с митингами и протестом нужно. Это следствия… А нам причины нужны. Бороться нужно за молодежь, за мощную, а не имитационную государственную молодежную политику.
Автор: Юрий Березутский.
Фотография: Юрий Березутский.