Пришло время детально разъяснить, что же именно происходит под видом «исламских терактов» на территории Европы и особенно Франции. Многие «експерты» с умным видом рассуждают о «радикализации ислама» и «столкновении цивилизаций».
Однако эти банальные пошлости и штампы пропаганды не способны объяснить всю глубину и ужас явления, с которым мы сталкиваемся. Начнём с того, что индивидуалистический бунт, сопровождающийся актом насилия по отношению к «городу и миру» — сугубо европейская традиция.
Европейские философия и культура доводили (и довели) до изысканного и мрачного совершенства философию одиночества и предстояния личности перед Великим Ничто, отчаяния и личностного бунта против общества, государства, религии, норм морали и культуры.
Нигилизм, отрицание традиционных этики и морали, абсурд их сопровождающий и приводящий к возможности и оправданию насилия, — исключительно европейская философская и культурная идея. Публичное политическое убийство, демонстративная идеологическая жестокость, террор против личности и социальных, этнических или религиозных групп — этим более чем богата история европейской цивилизации.
Демократическая и либеральная европейская современность, якобы это все преодолевшая, является ни чем иным, кроме как целлулоидной оболочкой государства бюрократии, олигархии, мафии, медиа и спецслужб, скрывающей под собой всю ту же европейскую склонность к насилию, индивидуалистическому бунту и террору.
Европейский человек, несущий в себе «этическую досягаемость гильотины, террора и Холокоста», никуда не делся! Высокая европейская культура, как ее ни цензурируй и не подменяй масс-культурой, как ни направляй склонность к насилию европейского человека в русло футбольного фанатизма или сублимации кровищи на экранах кино, тоже неотменима.
Эта целлулоидная, выдуманная под влиянием поражения европейской мысли и культуры в 1945 году (фашизм и нацизм видятся мне не девиацией, а именно мейнстримом европейской политической мысли), оболочка либерализма и демократии истончается и сгорает на наших глазах.
Из под неё проступает подлинная Европа — с историей тысячелетних садистских убийств инакомыслящих (идущих ещё от римских гонений на христиан); унижения и истребления евреев; пыток, истязаний и массового уничтожения христиан «неправильных деноминаций»; с французскими, немецкими и британскими колониальными офицерами и антропологами, отрезавшими головы туземцам, выпаривавшими их черепа и кожи и свозившими эти «экземпляры» в свои музеи.
Хранятся подобные артефакты и в самом европейском городе России — Петербурге…
Подлинную (в своём доведённом до идеала воли к власти, воплощении сверхчеловека и т. п.), без прикрас, Европу советские люди увидели в 1941-м и победили в 45-м. Но сегодня речь не о таких масштабах и не о таком размахе. И даже не о немецком, французском, басконском, испанском, корсиканском, итальянском, ирландском и так далее терроризмах 70-х — 90-х годов (как левацком, так националистическом и фашистском).
Не о классической традиции европейского криминального имморализма, восстания и насилия, воспетых, например, Франсуа Вийоном, Жаном Жене или Бертраном Блийе.
Сегодня речь о бунте маленького человека, даже скорее «человечка», полностью лишенного культурных корней — как европейских, так восточных, исламских, например. Философия и культура являются способами обуздать рвущееся из человека чудовище саморазрушения и насилия. Традиционные религиозные ценности (христианские, исламские, иудейские, буддийские и т. п.) укрывают человека от внутреннего ада.
Лишенные доступа к этим способам защиты маленькие, униженные и оскорбленные люди современного европейского (западного) общества потребления и угнетения (со скрывающимися за его фальшивыми масками реальными идеями и бессознательными позывами насилия, террора, индивидуализма, сверхчеловека, воли к власти и хаоса) сходят с ума.
Современные европейские «маленькие люди» (человечки) — это по-преимуществу даже не мигранты, сохраняющие связи с культурой и обычаями своей родины, а их дети и внуки. Лишенные культурной почвы, социальной судьбы, оторванные от рода, семьи, общины, играющих ключевые социальные роли на их исторической Родине.
Предоставленные немыслимому для них ранее культурному и экзистенциальному одиночеству. Они переполняются ненавистью и отчаянием. Опять к Франции… вспомним нашумевший роман и фильм «Baise-moi» («Трахни меня») о том, как две девушки, одна из них арабка, начинают личный террор против мира похоти и насилия, сливающегося с государством и обществом.
Бунт человечка, лишенного доступа к инструментарию культурной рефлексии и не слышавшего о психотерапии, подпитывается простыми и доступными образами масс-культуры, транслирующими сублимированную смерть — кино, компьютерных игр, масс-медиа, мира социальных сетей.
Они полны насилия и жестокости, ставшими обыденными, как «криминальное чтиво». Человечек ищет для себя образы и поведенческие сценарии, которые бы облекли его бунт, преступление и вероятную гибель хоть какими-то смысловыми покровами.
Выдуманный западной пропагандой образ «радикального ислама», как якобы духовной сферы, в которой господствуют насилие, террор и высшее, религиозное оправдание всему этому, — помогает ему достроить концепцию личного бунта.
Этот образ не имеет ничего общего с подлинными богатством, многообразием и смыслами исламской цивилизации, описанными Адамом Мецем или Василием Бартольдом, существующими в реальности.
В нем нет ничего от подлинной глубины, исламской философии, этики и эстетики исламской культуры или строгой морали исламского общества.
Он выдуман западной пропагандой для оправдания преступлений колониальных армий Запада в Афганистане, Ираке, Сомали, Палестине, Северной Африке и так далее, где национальное сопротивление оккупантам естественно приобретало традиционные для этих мест исламские черты.
Партизаны и повстанцы, сражающиеся за свою Родину — это, с точки зрения оккупантов, радикалы, якобы лишенные этики, морали, смыслового содержания, одержимые только насилием.
Когда Европа воевала с СССР — точно также представляли советских солдат и партизан. С образами вьетнамского сопротивления французы, а потом американцы обращались аналогично: гуки, косоглазые, озверевшие вьетконговцы и коммунисты, не заслуживающие милосердия.
Это вообще не вопрос ислама или коммунизма. Проблема в том, что европейский (готовый к бунту) «человечек» воспринимает и впитывает шаблонный образ военной пропаганды, как губка — воду.
При этом, он ненавидит общество, в котором живет и те, с кем это общество ведёт войну в далеких заморских странах, точнее их образ, созданный пропагандой, становится для него притягательным и символизирует борьбу против этого ненавистного ему общества.
Его европейские нигилизм и беспочвенность находит опору и обоснование не в сложных трудах ибн-Таймии или Али Шариати, а в западной антиисламской пропаганде, которая любезно сконструировала образ исламского радикала с ножом, отрезающего головы почем зря тем же буржуа-«хорошистам», которых параноидально так ненавидит человечек из пригородов Парижа или Казани.
А кто объяснит, в чем разница между кровавыми расстрелами, которые устраивают школьники в Калифорнии или Керчи и нападениями с ножами на церкви в Ницце или Кизляре?
Только во внешней стилистике. По сути это одно и тоже — безумный взрыв сознания задавленного западного или ввергнутого в западный мир человечка. Везде (насколько мы знаем по дневникам и записям преступников) — одиночество, опыт наркотиков, поиск образов героической псевдореальности, примеряемые на себя.
Кто-то изображает Джокера, а кто-то бин-Ладена, а кто-то палачей ИГИЛ (запрещённой в РФ террористическрй организации), отрезающих в голливудском качестве фильмах головы журналистам.
Человечек начал внутреннюю нигилистическую войну (согласно европейской традиции) против окружающего его мира. Сначала с наркотиков и имморализма. Потом он продолжит ее, подражая «плохишам» из западных пропагандистских клише.
Если эти плохиши против Запада и Европы (которые он так ненавидит, будучи уже инфицирован европейской и западной традицией нигилизма и саморазрушения и не будучи включённым в социум), то почему бы не быть, не действовать как они?
Моя мысль проста — «исламский радикализм» есть продукт не исламской, но европейской цивилизации. «Бойцовский клуб» и «Механический апельсин» отрастили бороды и забормотали «Аллах Акбар!».
Этот бунт несёт в себе внешне «исламские» черты, а по сути является европейским нигилистическим бунтом европейских «человечков», лишенных почвы, судьбы, морали, этики и понимания того, что происходит с ними и миром.
Борьба с хиджабами и иными строгостями исламской морали в европейском пространстве — это борьба против того, что способно сдержать это нигилистическое безумие и позволить тем, в ком оно выжигает душу, обрести почву под ногами и себя. Нормальный верующий традиционный мусульманин легко адаптируется к современному демократическому обществу, четко разделяющему личное и публичное. Он готов и хочет заключить с ним контракт.
Запад сам создаёт все мыслимые формы терроризма. Оскорбительными провокационными карикатурами, выдающимися за свободу слова, борьбой с традиционными формами религии и сознания, социальной несправедливостью и социальной (совпадающей с расовой и этнической ) сегрегацией.
Мы должны идти другим путём.
Автор: Максим Шевченко.
Фотография: Максим Шевченко.