ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ БЛОГ

Одна из ключевых содержательных линий белорусского протеста, как и всегда в таких случаях — это обвинения «режима» в фальсификации результатов выборов. Те, кто голосовали против Лукашенко, исходят из внутреннего ощущения, что их было гораздо больше, чем объявленные тамошним Центризбиркомом 10%. Это всего лишь их внутреннее ощущение, но насколько оно соответствует реальности? Даже не зная реальной социологии, можно предположить, что оснований для этого достаточно. И вот почему.

В персоналистских автократиях, особенно с долгим сроком правления, результаты выборов всегда начинают искажаться — буквально «по законам физики». Даже если какой-нибудь особо совестливый автократор почему-нибудь будет прилагать специальные усилия к тому, чтобы везде и всюду считали честно.Приведу пример из собственной практики. 10 лет назад, в бытность мою замглавы центрального исполкома «Единой России», мне поручили курировать от центра выборы в областную думу в одном суровом промышленном регионе на среднем востоке страны.

Я прилетаю туда и иду к местному вице-губернатору по внутренней политике.9-30 утра. В его кабинете на столе стоит пузырь коньяка ХО, уже как минимум уполовиненный. Он наливает мне штрафную, заодно и себе столько же, выхлебывает в пару глотков и начинает отчитываться:«Ну, наш-то заяц. Вчера всех глав районов собрал у себя, сказал им: все пишите заявления на увольнение, сроком на следующий день после выборов. Написали, сдали. Он их положил в сейф при них и объявил: значит, так.

Три района, у которых будет последний с конца результат по Едру — я заявления подписываю. Все меня услышали? Вот такой заяц. Злой заяц, злой». Почему «заяц» (то есть губернатор) так себя повёл? Вовсе не потому, что получил из Москвы какие-то инструкции по результату. Все инструкции, которые я привёз, касались исключительно персонального списка от партии. Но его, «зайца», к тому моменту уже активно щемили местные силовики, у него уже арестовали одного из замов и вовсю подбирались к нему самому.

Конфликт с силовиками был, как водится, по прозаическому поводу — делили активы: «заяц» банкротил и рейдерил тех, кого погонные крышевали, а погонные, как могли, отрабатывали дань. Силовиков, в свою очередь, сдерживала федеральная внутренняя политика, с которой уже у него были отношения. В этой ситуации ему из носу кровь нужно было показать успех на выборах — чтобы дать своим покровителям в центре важный аргумент, почему он хороший и зачищать его не следует. Я привёл этот пример для демонстрации базовой механики работы системы.

Средний слой бюрократического аппарата всегда находится под двойным давлением: снизу — от избирателей, и сверху — от руководства. Вопрос в том, откуда давление сильнее. Если давление сверху (или «сбоку», т.е. от «соседей») сильнее, неумолимая логика аппаратного выживания будет толкать аппарат к тому, чтобы показывать результат любой ценой. И вот представьте теперь сегодняшнюю Белоруссию. Батька нервный — он вообще год от года все более на психе.

Что кампания будет сложной, и что ему обязательно в этот раз попытаются устроить майдан и революцию гыдности — было ясно еще весной, когда начали активно качать тему его отказа от ковид-карантина. И весь апрель и май антирежимный агитпроп двигал истории про горы ковидных трупов, которые власти скрывают от населения, с подтекстом что батька ради своих доходов предал людей и мы теперь все умрем. Никто особо не умер, но вход в кампанию был — врагу не пожелаешь.

А дальше пошло-поехало, все все видели. И вот ты какой-нибудь глава района или директор госпредприятия. Ты понимаешь, что по эдакой погоде тебе из Минска попросту яйца открутят, если ты не дашь результат. Ты рассуждаешь примерно так: ну, даже если бунтовать будут — это ж в _его_ будет адрес, не в мой. А вот если у меня по вверенной мне территории/предприятию цифры будут плохие — вот тут мне капец с гарантией; еще и скажут, что бляданул на таком-то фоне. Ну нет. Вот вам и 80%, получите-распишитесь. Теперь другое.

Ты — технолог, работающий «на ту сторону». Ты, конечно, занимаешься агитацией, вербуешь актив, проводишь мероприятия, снимаешь ролики, печатаешь листовки — но с самого начала прекрасно знаешь, что будут рисовать, не могут не. Что ты должен делать? Ты должен с самого начала делать ставку на то, что результат будет странный и в нем в глубине души будут сомневаться даже те, кто голосовал за. И максимально готовить движ на тему «они украли наши голоса» со стартом на следующий же день после выборов.

За месяцы до; еще не зная, как именно будет, но точно понимая, что обязательно и непременно украдут. По причинам — см.выше. Я здесь говорю о фундаментальных законах социальной физики. Ключевая уязвимость персоналистской автократии — слишком высоко расположенный «центр тяжести». Что делает всю конструкцию объективно подверженной риску опрокидывания. Понимаешь эту физику и как ею пользоваться — можно штамповать «революции гыдности» буквально промышленным способом, как на конвейере.

На любых выборах и в любой стране, где сидит такой «батька» и под ним выстроена армия верных елдабаофов. А их таких полглобуса, и у каждой особый путь и особая культура-традиция, но базовая механика везде одинаковая.К чему я это. А к тому, что сама наша конституция 1993 года, хоть в допоправочной, хоть в поправочной редакции — это архитектура, объективно не могущая произвести никакого другого режима, кроме персоналистской автократии.

И дело вообще не в том, кто персонально занимает пост номер один — даже уморительно беспомощный Димон, случайным образом угодивший в местоблюстители, под конец своего правления начал волшебно преображаться под влиянием эманаций трона; почему и пришлось тогда в пожарном порядке сворачивать цирк — на втором сроке такими темпами даже из него мог бы вырасти вполне себе наполеончик. Кто был вблизи и видел — те помнят. А значит, любые большие выборы — это стресс-тест и потенциальный риск взлома.

И вся система, что мы и видим сейчас — заложница Рейтинга Номер Один, то есть той единственной связи с фундаментом, которая у неё вообще-то осталась. Она не подпирает его, а висит на нем. Вывод у меня такой. Долговременную институциональную устойчивость системы сможет обеспечить только изменение конституционного устройства страны. И это, глобально рассуждая, более важный вопрос, чем вопрос борьбы за режим или, наоборот, с режимом.

Той схеме, которая у нас есть сейчас, уже 27 лет, но это не отменяет ее ключевой, принципиальной характеристики: схема эта — _временная_. Причём, что важно, такое изменение невозможно произвести революционным путём — в случае слома «режима» следующая система будет столь же, если не более, хрупкой и временной, чем нынешняя. Однако же вопрос в том — а способна ли наша система всерьёз запустить изнутри самой себя этот процесс?

История с поправками обозначила попытку организовать что-то «в этом направлении» — но кончилось все, увы, фигуристами и космонавтами, вещающими под камеры про родной русский язык. Специально чтоб снять многие недоуменные вопросы к этому тексту по поводу «авторской позиции»: я был и остаюсь за Путина. Не «для товарища майора», а даже наедине с зеркалом. Но, как говорил Чаадаев, «я не могу любить Отечество с закрытыми глазами».

Автор: Алексей Чадаев.