Инклюзивное образование — это такая организация процесса обучения, при которой все дети, независимо от их физических, психических, интеллектуальных, культурно-этнических, языковых и иных особенностей, включены в общую систему образования и обучаются вместе со своими сверстниками без инвалидности в одних и тех же общеобразовательных школах. Основные идеи и принципы инклюзивного образования как международной практики по реализации права на образование лиц с особыми потребностями были впервые наиболее полно сформулированы в 1994 году в так называемой Саламанкской декларации «О принципах, политике и практической деятельности в сфере образования лиц с особыми потребностями».

Ранее данные проблемы находили свое отражение в ряде документов: Конвенция о борьбе с дискриминацией в области образования (ЮНЕСКО, 1960), Декларация о правах умственно отсталых лиц (ООН, 1971), Декларация о правах инвалидов (ООН, 1975), Всемирная программа действий в отношении инвалидов (ООН, 1982), Стандартные правила ООН по обеспечению равных возможностей для инвалидов (ООН, 1993) и ряде других. В целях реализации этих процессов в нашей стране 24 сентября 2008 года подписана Конвенция о правах инвалидов. Рекомендации Министерства образования и науки РФ от 18.04.2008 по созданию условий для получения образования детьми с ограниченными возможностями здоровья и детьми-инвалидами в субъекте Российской Федерации звучали следующим образом: «Действующее законодательство в настоящее время позволяет организовывать обучение и воспитание детей с ограниченными возможностями здоровья в обычных … образовательных учреждениях, … не являющихся коррекционными, … в одном классе с детьми, не имеющими нарушений развития».

В 2009 году был создан Институт проблем инклюзивного образования при Московском городском психолого-педагогическом университете. В 2010 году концепция инклюзивного образования нашла отражение в Национальной образовательной инициативе «Наша новая школа». Федеральный закон от 3 мая 2012 г. N 46-ФЗ «О ратификации Конвенции о правах инвалидов» принят Государственной Думой 25 апреля 2012 года, одобрен Советом Федерации 27 апреля 2012 года. В 2012 году – Национальная стратегия действий в интересах детей на 2012-2017 годы и новый Федеральный закон «Об образовании» №273.

Вспомним и приказ Рособрнадзора №279 от 12.03.2015 г. об утверждении форм документов, используемых при лицензировании образовательной организации, который предусматривает обеспечение следующих условий: пандусы, дополнительные поручни, специализированные туалетные комнаты, расширенные дверные проемы, лифты; предоставление услуг ассистента, сурдопереводчика, тифлосурдопереводчика (для слепо-глухих); наличие адаптированных образовательных программ; наличие специальных учебных и методических изданий; наличие информации в адаптированной форме для обучающихся (например, расписания учебных занятий); дублирование звуковой справочной информации о расписании учебных занятий визуальной (установка мониторов с возможностью трансляции субтитров).

Логопед-дефектолог Анна Схемова из г. Челябинска охарактеризовала нынешнее положение дел следующим образом: «Первые шаги инклюзивного образования в России оказались сразу семимильными – без глубокого общественного и профессионального обсуждения, без обеспечения образовательных учреждений тьюторами (сопровождающими), без сокращения наполняемости классов до 6-8 обучающихся и т.д. и т.п. Так высокая идея на практике начала превращаться в профанацию». «Пандусы, лифты, подъёмники – это всё прекрасно, да только инвалиды-колясочники – лишь малая часть детей с ограниченными возможностями здоровья. Инвалид-колясочник – это как раз самый легкий случай в плане включения в образовательный процесс в “обычной” школе.

Совсем другое дело — дети с выраженными психическими отклонениями, неспособные усваивать типовую образовательную программу. Представьте, у вас в классе ребёнок с аутизмом, который сидит под партой, поскольку ему там комфортнее, и мычит весь урок. Другой ребёнок – с умственной отсталостью: он не понимает объяснения учителя, да и по индивидуальной карточке самостоятельно заниматься не в силах, вот и хохочет, кривляется, выкрикивает непристойные слова, срывая весь учебный процесс… И пока Институт проблем инклюзивного образования рассуждает о возможности введения тьюторов, такая “инклюзия” УЖЕ практикуется в школах. Страдают все участники образовательного процесса. А чиновники от образования, запрашивая многочисленные отчеты и мониторинги, требуют, чтобы процент образовательных учреждений, внедряющих инклюзивное образование, неуклонно увеличивался».

Не могу удержаться, чтобы в дополнение к сказанному не привести выдержку из материалов ранее упомянутой Саламанкской декларации: «Обычные школы с такой инклюзивной ориентацией являются наиболее эффективным средством борьбы с дискриминационными воззрениями, создания благоприятной атмосферы в общинах, построения инклюзивного общества и обеспечения образования для всех; более того, они обеспечивают реальное образование для большинства детей и повышают эффективность и, в конечном счете, рентабельность системы образования». Итак, еще один аспект проблемы – рентабельность, которая подразумевает сокращение расходов на образование. Конечно, содержание специальных коррекционных школ требует значительных денежных средств. Полагаю, теперь становятся вполне понятны цели западной политики в отношении инклюзии. Устраивают ли эти цели нас? Под теми ли лозунгами реализуются благие на первый взгляд вещи? Кроме того, не будем забывать, что повышение «эффективности» системы образования совсем не предполагает повышения качества образования.

Думаю, в крупных вузах можно и нужно развивать инклюзивное обучение, но не стоит снова всех «стричь под одну гребенку». Финансовые возможности небольшого вуза (филиала) и крупного регионального вуза весьма разнятся. Давайте выберем по пилотной образовательной организации в каждом субъекте и посмотрим, как пойдет данный процесс. Увидим его слабые и сильные стороны. Оценим размеры затрат на реализацию инклюзии в образовании. Наработаем опыт, который можно будет перенимать. Обсудим его на различных конференциях и семинарах. Научим, наконец, преподавателей разрабатывать учебно-методические материалы для данной категории обучающихся. В противном случае, в погоне за модными западными тенденциями, мы рискуем перечеркнуть огромный опыт, накопленный за долгие годы нашими коррекционными школами. Реформируя «все разом», не выделяя на эти цели дополнительное финансирование в достаточном объеме, мы рискуем развалить остатки нашей системы образования, которая очень устала от реформ.

Приведу еще одно интересное мнение по данному вопросу пользователя социальной сети FACEBOOK Vanda Tilles, которая пишет — «Норматив подушевого финансирования в вузе для инвалида в два раза выше, чем для здорового студента. Если это группа студентов с особенными потребностями — тогда разработка методических материалов для них — рентабельна, а если это один студент с проблемами зрения или слуха, то кто будет разрабатывать материалы?  В Бауманке несколько десятилетий работают с плохо слышащими студентами, с постоянным дополнительным финансированием, с сурдопереводчиками. Это действительно инклюзия, причем без пиара и шумихи. А то, что делает Минобр — это издевательство — включили в Порядок организации образовательных услуг требование — обеспечить инклюзию с 1 сентября 2017 года».

Закончу словами Анны Схемовой, с которыми сложно не согласиться: «Необходима инклюзия не образовательная, затрудняющая получение качественного образования и коррекции, а инклюзия социальная: включение инвалидов в социальные процессы и отношения, путем установления тесных связей между коррекционными и общеобразовательными школами».

В качестве выводов следует обозначить следующее:

1.Реализация инклюзивного образования в нашей стране началась без широкого и всестороннего обсуждения всеми слоями общества. «Без меня меня женили». Подготовка общественности и профессионального сообщества к реализации инклюзивного обучения не проведена в полном объеме. В обществе нет однозначного мнения на этот счет.

2.Инклюзивное образование предполагает значительные материальные затраты учебного заведения на техническое оснащение: пандусы, лифты и т.д. Еще и не все помещения позволяют это сделать. Кроме того, требуется оплата услуг сурдопереводчиков,  ассистентов и т.д. Дополнительное финансирование образовательным организациям на все эти цели в достаточном объеме не выделяется.

3.Преподаватели школ в основном большинстве не обладают специальными навыками ведения учебного процесса при инклюзивном обучении, навыками разработки соответствующих учебно-методических материалов. Их переподготовка в должном объеме не проводится. Кроме того, есть ли уверенность, что тьютор (помощник учителя общеобразовательной школы) – равноценная замена квалифицированным специалистам-дефектологам.

4.Совместное обучение обычных детей с детьми, страдающими психическими отклонениями, задержками в развитии и т.д., чревато ухудшением качества образования большинства обучающихся. Как следствие – последует снижение качества всех уровней образования по всей стране (школа — колледж — вуз).

5.Сокращение количества коррекционных школ по мере реализации инклюзивных программ в общеобразовательных школах, а вопрос об этом уже стоит на повестке дня, разрушает значительный опыт реабилитации лиц, имеющих отклонения в развитии, накопленный в данной сфере.

6.Конечные цели инклюзии в виде повышения рентабельности образования, о которых не принято говорить вслух, — весьма сомнительны. Очень не хочется плохо думать о людях, но продажа высвободившихся зданий по всей стране (в данном случае — коррекционных школ) весьма вероятна — реорганизации уже идут и это, как вы понимаете, только начало.

7.Необходимо пересмотреть отношение к инклюзии как таковой. Необходимо реализовывать сначала социальную инклюзию, которая, возможно, и «потащит» за собой инклюзию образовательную. Наше общество разучилось сострадать, помогать ближним, помогать инвалидам. Именно с этого подготовительного этапа и целесообразно было начинать данный процесс.

ИНТЕРЕСНЫЕ ЗАМЕТКИ САЙТА:

Л.И. БРЕЖНЕВ ОБ УРОКАХ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

АНАЛИЗ СТАТЬИ ВЯЧЕСЛАВА КУШНАРЕВА «ГУБЕРНАТОРЫ: ПЕРЕЗАГРУЗКА И АПГРЕЙД»

АНАЛИЗ СТАТЬИ ИРИНЫ ПРОХОРОВОЙ «МЫ НЕ ХОТИМ ВИДЕТЬ КОРЕНЬ ПРОБЛЕМЫ»